Чернобыль. Подвиг врачей.

В статье использованы данные из монографии "Авария Чернобыльской атомной станции (1986–2011 гг.): последствия для здоровья, размышления врача" А.К. Гуськова, И.А. Галстян, И.А. Гусев. Под общей редакцией члена-корр. РАМН А.К. Гуськовой. М.: ФМБЦ имени А.И. Бурназяна, 2011.

В 1 час 23 минуты 49 секунд.

В 1 час 23 минуты 49 секунд на IV блоке уран-графитового реактора РБМК с водным охлаждением атомной электростанции ЧАЭС, недалеко от города Припять, УССР, произошел взрыв. В результате ядерный реактор АЭС раскололся, и в атмосферу попало огромное количество радиоактивных материалов. Это самая большая техногенная катастрофа в истории. Эффект от этой катастрофы был разрушительным, и он все еще ощущается сегодня.

Валентину Петровичу Белоконь, молодому 28 летнему врачу, в ту ночь выпало ночное дежурство. Они с фельдшером разделились, врач по сложным случаям и детским, фельдшер, Саша Скачок, по более простым вызовам. Так и работали двумя бригадами. Казалось бы, обычная смена, вызов к бабушке, к ребенку астматику, пьяный прыгнул из окна, но Валентину Петровичу эта ночь с самого начала показалась сумбурной. Врач с водителем скорой, возвращаясь в больницу, увидели взрыв, вот как Белоконь это вспоминает;

«Мы увидели «ТО». Как это было? Ночью едем, город пустой, спит, я рядом с водителем. Вижу две вспышки со стороны Припяти, мы сначала не поняли, что это на атомной. Мы ехали по Курчатова, когда увидели вспышки. Подумали, что это зарницы. Потому что кругом дома, мы атомной станции не видели. Только вспышки. Как молнии, может, чуть больше, чем молния. Грохота мы не услыхали. Мотор работал. Потом на блоке нам сказали, что жахнуло здорово. И наша диспетчер слышала взрыв. Один, а потом второй, сразу же. Толя, водитель, еще сказал: «Зарницы не зарницы, не пойму». Он сам охотник, поэтому его немножко смутило. Ночь была тихая, звездная, ничего такого…»

В это же время диспетчер передал, что на АЭС пожар, и срочно нужно ехать туда. По дороге на станцию, назад, с включенным маячком, ехала уже вторая бригада, возвращалась с пожара с тяжелыми пострадавшими. Что точно происходит, было не известно, диспетчер то же была в неведении.

Прибывшие на скорых медики не имели средств защиты, хотя они более других понимали, что это не простой пожар на крыше 4 энергоблока. Первые пациенты имели не характерные при обычном пожаре поражения. Первый пострадавший, которого осматривал врач Белоконь, был молодой парень, которого вывели с третьего энергоблока. У него отмечалась тошнота, рвота, спутанность сознания, возбуждение, он терял сознание, отмечалось нарушение координации. С места пожара выбегали люди, их состояние было похожим, они кричали, психика их была нарушена. Тем временем все скорые в городе, их было в ту ночь на выезде всего шесть, были отправлены на место ЧП.

Первыми принимали пострадавших дежурившие в эту ночь сотрудники скорой помощи врач В.П. Белоконь, фельдшер А.И. Скачек, медсестра В.И. Кудрина, водитель А.А. Гумаров. Рейсы повторялись многократно в зону пожара, который бушевал 9 дней ( сам реактор продолжал гореть около месяца). В атмосферу было выброшено огромное количество раскаленных радиоактивных частиц, от взрыва разлетелись по территории обломки ректора, куски графита. Люди, работающие в непосредственной близости, получили дозу радиации, в 500 раз превышающие максимальную. Но это было установлено потом, в начале пожара все имеющиеся приборы измерения зашкаливали. Точную радиоактивную обстановку определить не

представлялась возможным. По меньшей мере, 30 человек погибли во время или вскоре после взрыва.

Медсанчасть №126 города Припять стала первой линией оказания помощи пострадавшим. В ночь аварии на ЧАЭС начальник медсанчасти В.А. Леоненко, вызывает на работу всех находившихся дома медицинских сотрудников. Поступающих пострадавших было огромное количество. В стационаре заступили на работу врачи Г.Н. Шиховцова, А.П. Ильясова, Л.М. Чухнова, заведующая терапевтическим отделением Н.Ф. Мальцева, старший фельдшер Т. А. Марчулайте, начальник медсанчасти В. А. Леоненко и начмед В. А. Печерица, хирурги А.М. Бень, В.В. Мироненко, травматологи М.Г. Нуриахмедов, М.И. Беличенко, хирургическая сестра М.А. Бойко и лаборанты-гематологи.

В день трагедии медпункт, обслуживающий третий и четвертый энергоблоки, находящийся на территории ЧАЭС был закрыт, на момент аварии он работал только в дневном режиме. По технике безопасности дезактивация и переодевание пострадавших должны были происходить в этом медпункте. Но людей приходилось везти сразу в медсанчасть. Практически без защиты, работники больницы сами раздевали и обрабатывали поступавших. Решено было складировать зараженную одежду в подвале здания. Впоследствии в этом легендарном подвале, даже спустя годы, радиационный фон от предметов и вещей превышал предельно допустимый в несколько десятков раз.

К 5 утра МСЧ-126 была заполнена, больничной одежды не хватало, людей заворачивали в простыни. Непрерывно работала клинико-диагностическая лаборатория. Не было возможности измерить уровень радиоактивных доз, дозиметры не были рассчитаны на высокие значения. Острая лучевая болезнь (ОЛБ)- этот диагноз, на основе внешних проявлений, симптомов и оперативно сделанных анализов, был поставлен около 300 работников ЧАЭС, непосредственно принимавших участие в ликвидации аварии в первые часы. В 5 утра, в Припятской МСЧ-126 умер Владимир Шашенок — инженер-наладчик, получивший перелом позвоночника и множественные травмы в результате обрушения конструкций.

Врач Белоконь к концу смены 8 утро 26 апреля, сам находился на больничной койке. У него проявились те же симптомы, что и у многих первых пострадавших.

Вечером, 26 апреля Клиника Института биофизики (ИБФ, на ее базе была основана Клиническая больница №6) отправляет в Припять аварийной бригаду. Бригада возглавлялась клиницистом-радиологом Г.Д. Селидовкиным. В составе так же вошли: врач-лаборант Т.В. Топоркова, физик В.Т. Хрущ, гигиенист — В.В. Копаев и лаборант — A.M. Боровкова. Они продолжили работу медиков МСЧ 126, поддерживая постоянную связь с заведующей клиникой ИБФ в Москве.

Но те врачи МСЧ-126, вставшие на дежурство ночью 26 апреля, стали настоящими героями, принявшими на себя первый удар, получившие запредельное облучение, контактируя с пострадавшими и рабочей одеждой. Впоследствии многие из них умерли. Эти люди оказывали первую помощь, уже понимая, с каким врагом имеют дело.

Надо учесть, что в то время не было радикальных препаратов, не было даже одноразовых иголок, были многоразовые. Это была резиновая система, был держатель, на котором закреплялась капельница, и никаких регулирующих колесиков. Суточные капельницы - первое, что приходилось делать больным, промывать организм как можно интенсивнее. Работали тем, что имелось в наличии. Раздавались имеющиеся в больнице йодосодержащие таблетки, препятствующие накоплению в организме цезия и стронция. Не так много осталось воспоминаний медицинских работников об этих первых, таких долгих часах Чернобыльской трагедии.

Эвакуация пострадавших.

27 апреля было принято решение отправлять тяжелых больных с признаками острой лучевой болезни самолетами в Институт рака в Киеве и в Клиническую больницу № 6 в Москве. Временные пункты были развернуты в Житомирской и Черниговской областных больницах. К исходу 27 апреля было отправлено в больницы около 300 человек.

В Киеве из 115-и человек, которым был поставлен диагноз «острая лучевая болезнь», 20-и удалось предотвратить последствия этой болезни в процессе терапии. А 51 больному пришлось подсаживать костный мозг. В УССР был самый старый банк костного мозга — это была первая республика в СССР, где сохраняли костный мозг от здоровых доноров еще с 1936 года. Многие пациенты прошли успешную пересадку, и им были восстановлены показатели крови.

В Киеве в Национальном институте рака к приему пострадавших усиленного готовились два отделения больницы. Заведующая отделением была врач Нина Алексеевна Томилина. Главного радиолога УССР Леонида Петровича Киндзельского 26 апреля вызвали в Министерство здравоохранения республики. Ему с группой врачей предстояло оценить симптоматику пожарных и персонала станции, и наиболее тяжелых отправлять в Москву и Киев. Врач-онколог Анна Губарева, в 2016 году заведующая научно-исследовательским отделением Национального института рака, а в 1986 году она работала в отделении с тяжелыми больными, получившими огромные дозы радиации. В интерьвью сайту www.fakty.ua она рассказала о методе лечения профессора Киндзельского, благодаря которому многие тяжелые пациенты выжили

"..внутривенно вводили в кровь стволовые клетки. В течение нескольких суток они выполняли функции костного мозга, затем умирали и выводились из организма. А тем временем собственный костный мозг больного отдыхал, выходил из криза, и человек постепенно выздоравливал... Они (пациенты) Киндзельского чуть ли не на руках стали носить, ведь он спас им жизнь. Государство «отблагодарило» Леонида Петровича тем, что сняло с должности главного радиолога УССР. На профессора начались гонения, кто-то был заинтересован его дискредитировать. Доказывали, что он не был в Чернобыльской зоне. Умер Киндзельский в 1999 году. Мы — бывшие пациенты, врачи, медсестры — лет десять подряд собирались в день смерти профессора на его могиле."

В Москве были наиболее тяжелые пострадавшие. Из 115 пациентов, с предположением у них лучевой болезни, в клинике ИБФ у 108 она была подтверждена. За двое суток Клиническая больница № 6 претерпела реорганизацию, необходимую для приема Чернобыльских пострадавших. Ранее находящиеся на лечении больные были переведены в другие медицинские учреждения.

Было сформировано 11 клинических отделений. В качестве главного врача клиники была назначена Н.М. Надёжина. Заместителем заведующей клиникой, отвечавшим за лечебно-диагностический процесс был А.Е. Баранов.

Среди врачей больницы были: кардиологи С.Б. Ханина, Г.И. Ширинская, Р.Д. Гаврилина, гинекологи и реаниматологии (В.К. Рыбаков). Бесперебойно работала лабораторию биохимии (Э.Н. Садчикова). Привлечены были сотрудники специализированных биохимических, гематологических лабораторий других учреждений.

Потребовалась оперативная работа лаборатории иммунологии (Л.И. Муравьева), коагулогии, трансфузиологии, биофизической лаборатории (А.А. Моисеев, И.А. Гусев, Р.Д. Друтман, В.В. Мордашева).

Образовано было специальное отделение доноров крови и костного мозга (руководитель Л.Н. Петросян).

Для тяжелобольных был создан асептический блок, со специальным режимом изоляции пострадавших. Персонал должен был переодеваться на индивидуальных постах со сменой одежды. Палаты облучали ультрафиолетом. Для того, чтобы максимально изолировать пациентов от внешних источников инфицирования были предприняты и другие меры. Растущий объем перевязок и операций потребовал привлечения большого числа хирургов. Среди них были B.C. Петушков, Л.Г. Селезнева, В.М. Крылов, А.В. Барабанова, С.Р. Кянджунцев.

Прикомандированы были и врачи из других медучреждений Московской области. Здесь же они проходили обучение со сдачей зачета по острым радиационным поражениям. Вникать в специфику лечения приходилось, помогая опытным коллегам.

Особое внимание уделялось радиационной безопасности в клинике. Физику И.Б. Кеирим-Маркусу была поручена организация этой работы. Строго регламентировалось передвижение и размещение пациентов и персонала. Были установлены специальные посты, где проводился контроль загрязнения одежды, оценивались уровни облучения персонала и пациентов от внутренних источников и наружного загрязнения вследствие выделения организмом и на кожные покровы радиоактивных веществ. Контролировалась обработка кожных покровов.

По мере увеличения числа умерших, было образовано отделение патологоанатомических и судебно-медицинских исследований. Возглавляли его Е.В. Богуславский, Т.Г. Протасова и Т.И. Давыдовская.

Таким образом, общее количество пациентов, обследованных первые 2–3 недели после аварии в клинике ИБФ в Москве, для оценки их состояния здоровья в связи с облучением, было около 500 человек, в медицинских учреждения Киева — более 100

Возврат к списку